Но когда он сомкнул вокруг крилла дикую магию, пламя кристалла почернело.

Неутомимый полуночный огонь яростно взметнулся вверх, опаляя деревья. Он источал безумие тьмы, заставляя поверить в торжество порчи, в то, что теперь она составляет истинную суть силы крилла.

На миг Ковенант пал духом, но истошный крик Линден вырвал его из оцепенения. Отчаянным усилием он удалил огонь кольца, сбросил его вниз, словно сорвал гобелен со стены своего сознания. Крилл выскользнул из его окаменелых пальцев и вонзился в оскверненную землю.

Он не успел ни отдышаться, ни сообразить, что к чему, ни даже унять сердце, бившееся словно набат отчаяния, как неожиданно сзади на него обрушился тяжелый удар. Краешком глаза Ковенант приметил, что Кайл, пошатываясь, побрел в кустарник.

Последовал второй удар – нанесший его кулак был тверд, словно камень. Ковенант пошатнулся, споткнулся и растянулся навзничь, да так, что из легких у него вышибло весь дух, а в глазах заплясали огоньки и все пошло кругом.

Вокруг, под кронами деревьев, кипела ожесточенная схватка. Но она была беззвучной – во всяком случае, он ничего не слышал. Ни испуганного крика Линден, ни гневных восклицаний Первой.

Ухитрившаяся сохранить самообладание Холлиан поспешила оттащить беспомощного от усталости Сандера в сторону. На миг она заслонила Ковенанту обзор, но головокружение мешало ему видеть гораздо больше. Впрочем, он видел достаточно, чтобы ужаснуться: Кайл и Великаны сражались с Герном, Доррисом и остальными харучаями.

Движения нападающих были до странности медлительны и неточны, словно они не контролировали себя. Но если двигались харучаи как лунатики, то удары наносили со всей свойственной этому народу мощью – так, что шатались даже Великаны. Фол и еще один харучай сумели изрядно потеснить Красавчика, и Первая устремилась на помощь мужу, охаживая противников мечом плашмя. Хоннинскрю нанес сдвоенный удар, одновременно сбив с ног каждым кулаком по харучаю. Соплеменники Кайла лишились свойственных им стремительности и гибкости и не смогли увернуться от сокрушительных ударов Великана, однако оказалось, что они вовсе не ощущают боли. В следующее мгновение оба повергнутых харучая вскочили на ноги и снова насели на Хоннинскрю. Сотканный-Из-Тумана, отбросив пинком одного харучая, сдавил другого в объятиях, однако тот исхитрился ударить Великана в лицо и высвободиться из его хватки.

С безумным упорством Герн атаковал Кайла. Двигался он скованно, как в полусне, и Кайл легко отражал его удары, но Герн не унимался. Взгляд его был отсутствующим, как у Фола, Дорриса и всех остальных. Они оказались во власти Верных.

Головокружение медленно улеглось, и Ковенант понял, что он смотрит на крилл, торчащий из земли в нескольких футах от его лица, словно маленький крест. Хотя вокруг кипела схватка, никто не коснулся таинственного клинка Лорика.

Самоцвет в крестовине сиял ясным, ничем не запятнанным серебристым светом.

Покушение Гиббона на крилл оказалось всего лишь хитростью, позволившей ему отвлечь внимание спутников и тем временем овладеть сознанием харучаев.

Всех, кроме Кайла.

Ковенанту все еще не хватало воздуха, но даже в этом состоянии он не мог не задуматься о том, почему Кайл не поддался влиянию на-Морэма. Вместе с дыханием к Ковенанту постепенно вернулся и слух – он стал различать хруст сучьев, тяжелое дыхание и топот ног. А затем словно издалека донесся громкий крик Линден:

– Кайл, не поддавайся! Вспомни водяных дев!

Ковенант поднялся с земли как раз вовремя – он успел увидеть, как отреагировал харучай.

С быстротой пантеры Кайл налетел на Герна, который был слишком вял и медлителен, чтобы дать достойный отпор. Поднырнув под удар Герна, Кайл сумел поймать его за руку и провести молниеносный бросок через спину, после чего нацелился коленом в хребет упавшему противнику, словно намереваясь сломать ему спину.

И тут Герн сумел увернуться, словно вновь обрел былую сноровку. Когда Бринн и Кайл были зачарованы водяными девами, именно угроза Линден оставить Бринна без руки привела его в чувство. Вот и сейчас вывернувшийся из хватки Кайла Герн овладел собой. Некоторое время он и Кайл молча смотрели друг на друга. Затем Герн кивнул и вместе с Кайлом устремился на выручку Великанам.

Все еще кашлявший от нехватки воздуха, Ковенант наблюдал за ходом схватки, привалившись к древесному стволу. Впрочем, продолжалась она недолго. Вдвоем Кайл и Герн сумели освободить из-под власти Гиббона Дорриса и Фола, и вскоре эти четверо харучаев вызволили шестерых оставшихся.

Красавчик и Сотканный-Из-Тумана помогли изрядно помятым харучаям подняться. Первая все еще сжимала меч, с подозрением оглядываясь по сторонам, тогда как Хоннинскрю скрестил руки на груди, стараясь унять свою всесокрушающую ярость. Однако пришедшие в себя харучаи не обращали на Великанов никакого внимания. Отойдя в сторону, они смотрели лишь друг на друга и безмолвно обменивались мыслями. Несмотря на все случившееся, они не выглядели ни испуганными, ни даже встревоженными.

Когда мысленный разговор закончился, Кайл посмотрел на Великанов и Линден, а потом встретил взгляд Ковенанта. Он не стал извиняться. Его соплеменники были харучаями, и урон, нанесенный их незыблемым представлениям о чести, был слишком велик для простого раскаяния. Ровным и бесцветным, лишенным какого-либо намека на оправдание или сожаление голосом он произнес:

– Мы пришли к выводу, что из некоторых моих недостатков можно извлечь пользу. Дабы искупить содеянное, мы сделаем все, что ты сочтешь нужным. И в любом случае более не обманемся.

Ковенант попросту не находил слов. Он долгое время имел дело с харучаями и еще в древности знался со Стражами Крови, но до сих пор не переставал поражаться бескомпромиссности их этических норм. И просто не мог вынести мысль о том, что такие люди и впредь будут ему служить. Она приводила его в неистовство.

Однако важнее было другое: как могло случиться, что белый огонь почернел за столь короткое время?

Красавчик пробурчал под нос некое подобие шутки, а когда никто не отреагировал, скорчил гримасу. Хоннинскрю был слишком угрюм для веселья, да и Сотканный-Из-Тумана в вечной тяге к самооправданию позабыл, что такое смех. Что же до Первой, то схватка пробудила ее воинский инстинкт, и лицо ее было под стать отточенному для боя клинку.

Поскольку солнце уже клонилось к закату, да и измотанный вконец Сандер не мог продолжать путь, она распорядилась сделать привал, однако это решение не принесло ей покоя. Чтобы хоть как-то разрядиться, она с угрюмым видом принялась вырубать кустарник, расчищая площадку для лагеря.

Ковенант молча наблюдал за ней.

Линден не подходила к нему. Насколько позволяло расчищенное Первой пространство, она старалась держаться в отдалении, словно бы для того, чтобы по возможности свести на нет его влияние на ее способность к восприятию.

Холлиан то и дело поглядывала на него из-за плеча Сандера, и взгляды ее были полны растерянности и страха. Лишь Вейн, Финдейл и харучаи держались так, словно ничего не случилось.

Ковенант едва не закрыл лицо, но в последний момент опустил руки. Онемелые пальцы внушали ему отвращение. Он был грязен, пропах потом и весь, с головы до ног, казался себе прогорклым и тухлым. Он боялся звука собственного голоса, однако заставил себя заговорить.

– Ну что, так и будем молчать? Скажите хоть что-нибудь.

Яростным взмахом Первая отсекла толстый, как человеческая рука, стебель и резко повернулась к Ковенанту. Острие меча обвинительно указывало на него.

Линден вздрогнула, но вмешиваться не стала.

– Друг Великанов, – прохрипела предводительница Поиска, словно ей с трудом удалось выговорить это прозвание, – мы лицезрели великое Зло. Воистину ли ты вознамерился обратить против Верных этот темный огонь?

Она возвышалась над Ковенантом, и в свете разожженного Сотканным-Из-Тумана костра казалась особенно величественной и грозной. Он чувствовал себя слишком слабым и хрупким, чтобы отвечать ей. Как-то раз он попытался вывести порчу, располосовав предплечье о скалу, и теперь оставшиеся от этой попытки шрамы причудливо сплелись со следами от ядовитых зубов Марида. Но теперь он был умнее.